В конце марта сего года председатель комиссии по канонизации святых иерей Дмитрий Ядыкин по приглашению иерея Артемия Барсукова посетил село Юргинское, где провел рабочую встречу с редактором местной газеты Усольцевой Татьяной Михайловной. Тема беседы – судьба старосты Юргинской Троицкой церкви Александра Яковлевича Мезенцева. Сегодня посетители сайта Ишимской епархии могут узнать об этом удивительном человеке.
Подвижники нужны, как солнце.
У Родена есть скульптура «Идущий человек», у которой отсутствует голова. Когда у Дега, посетившего выставку, спросили, нравится ли ему эта работа, ответил:
– В нём великолепно передано движение.
– Фигура без головы?
– А разве головой ходят?
С точки зрения мастера, часть стоит целого. Так и храм Святой Троицы. Десятки лет стоял обезглавленным, напоминая несдавшуюся крепость. Не утратил своей великой силы духовного притяжения.Так и истинная вера. «Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом», – сказал апостол Павел. Каждый из нас без напряга даст своё определение веры, будь то взрослый или школьник. Для кого-то вера – это путь. К истине, к спасению. Избавление от грехов, слабостей и несчастий. Для кого-то – подвижничество, вопрос жизни и смерти.
Последний староста.
В документальной энциклопедии «Второе крещение Сибири» – летописи возрождения Тобольской епархии 1990-2010 годов» – о нём одна строка: «Последним старостой был Александр Мезенцев». Всё. И никаких внятных пояснений. Никаких подробностей. Что? Как? Почему? Три мучительных вопроса и огромное желание сделать хоть что-то, прояснить и найти свидетельства, пока эта возможность не канула в Лету.
Начну со святая святых. С любимой юргинцами Святой Троицы, свет которой неиссякаем. Даже сегодня, по прошествии ста с лишним лет, церковь продолжает излучать мощную энергетическую силу, пронизывая наше восприятие боголепием, утоляя духовную жажду. Расположенная на высоком месте и видимая со всех его улиц, она как заповедный центр. В горячие точки истории, под ветрами революций, войн, гонений, когда стирались с лица земли тысячи и тысячи подобных храмов, эта прекрасная и величественная церковь уцелела. Сегодняшний Троицкий храм – гордость юргинцев. Они сохранили свою церковь, а вместе с нею неповторимый облик села.
Святая святых.
По данным архивных документов у каменной Святой Троицы была деревянная предшественница, выстроенная в 1852 году, на каменном фундаменте с главным престолом во имя Святой Троицы и Трёх Святителей: Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоуста. В начале прошлого века деревянный храм был разобран, перевезён и вновь поставлен в селе Володино, где после октябрьских событий – полностью разрушен. А в Юргинском чаяниями прихожан на месте деревянной церкви был воздвигнут каменный храм. Проект разработал епархиальный архитектор Б.Цинке – опытный специалист, имевший многолетнюю практику проектирования и строительства культовых сооружений в Тобольской губернии. Новая церковь была двухэтажной с главным престолом в тёплом нижнем помещении в честь Трёх Святителей и престолом в летнем храме в честь Святой Троицы. Солидные пожертвования на строительство храма делал купец первой гильдии А.Кузнецов. К 1904 году церковь была выстроена. От бабушки Прасковьи Сидоровны Кузнецовой, человека светлого и набожного, слышала не раз, что яйца для скрепляющего раствора собирали со всех сёл и деревень, а кирпичи, грузя на телеги, передавали из рук в руки.
Церковь была великолепна. Крупные каменные двухэтажные объёмы создавались по троечастному принципу: храм с пятигранным алтарём, трапезная и колокольня с притвором – привычная для западно-сибирского зодчества схема. Особенность Троицкого храма – короткий объём трапезной и развитый притвор, ширина которого равна ширине храма. Храм венчало пятиглавие. Нанизанные на одну ось объёмы церкви образовывали чёткую, спокойную, продолговатую композицию «кораблём». Строгий характер декора соответствовал величественной простоте композиции. Помните, у поэта-зодчего Вознесенского:
И тогда безымянный заложник
Выйдет в сумерках на косогор.
Как слепую белую лошадь
Он ведёт за собою собор…
Храм преображает мир. Чистотой осеняет мироздание.
В приход Свято-Троицкого храма входили Юргинское, Палецкая, Колычева, Володино, Ахмыцкая, Заворуева, Хмелёвка, Боровой посёлок. Прихожан насчитывалось до 6000 человек. Штат церкви состоял из двух священников, одного диакона и двух псаломщиков. По архивным документам удалось установить имена церковных служителей, начиная с 1832 года – Алексей Стефанович Иваницкий и Стефан Дмитриевич Тюшев – до 1917 года. Последним настоятелем до закрытия храма был Николай Павлович Румянцев. Матушка отца Николая преподавала в воскресной школе. Это из архивов. А вот что сохранила людская память.
Живи на земле свято.
О подвижниках. В годы воинствующего атеизма храм не раз намеревались снести, по его высоким и метровым в ширину стенам не раз ударяла клин-баба. Да только не зря говорят, что истинно прекрасное остаётся прекрасным всегда, как бы хрупко и «смертно» не было. В них дух и вера предшествующих поколений. Вот и имя церковного старосты Александра Мезенцева, считаю, неотделимо от истории храма Святой Троицы.
«Ничто нас в жизни не может вышибить из седла…». Хорошие стихи, правда, про события более поздние, военной поры. Знать их церковный староста Александр Яковлевич, конечно, не мог. Мученической смертью пал за веру православную в 1929 году. Но жизненное правило такое имел, поскольку очень любил лошадей. Дом на взгорке в Заворуевой прямо у дороги стоял большой, крепкий, с затейливыми наличниками. Хозяйство крепкое вели Мезенцевы, порядок любили в крестьянских делах. Александр Яковлевич знатным коневодом слыл на всю округу. Навсегда запомнили Мезенцевы тот злосчастный день, когда семью раскулачивали: до юбок и платков всё увезли, увели скот, коня любимого увели. Выносливый, сильный, красивый был конь, грива до земли волной – он долго потом служил в милицейской повозке. Это решение властей Александр Яковлевич и Степанида Власимовна восприняли смиренно и сдержанно. Не из-за боязни расправы. Церковный староста вообще отличался невозмутимостью, благородной сдержанностью и глубокой набожностью. Не мог позволить себе озлобиться. Просто поколебалась с того дня уверенность в том, что ничто не может вышибить крепкого мужика с крепкой верой из седла.
В тяжкой ситуации Мезенцевы уповали только на Божью помощь: надо было как-то выживать семье с семью детьми. Впасть в бедность, оказаться в жалкой ситуации мысли не допускали.
В Заворуевой стояла деревянная часовня, на ярком солнечном пятачке, чистотой сияла. Александр Яковлевич за часовенкой смотрел. И в храме Святой Троицы с приходящими людьми церковные дела вёл. Времена были лихие, вера православная умирала прямо на глазах. А он говорил: «К Богу повернулся – спасён будешь, живи на земле свято».
Взрослые дочери вспоминают, что он был строг в домашних молитвах и постах, в храм ходил, не пропуская ни единой службы. Добрые яловые сапоги берёг, с собою брал и из Заворуевой в Юргу даже в самую непогодь, по бездорожью, босым шагал. В церкви обувался. Хоть и атеизм утверждался, народу много наезжало на службы. Не боялся староста проповедовать веру православную. Убеждён был: истоки и дела добрые, что совершает человек за короткий век свой, – от веры искренней. С материнским молоком испокон веков русский люд впитывал её, вбирал в себя, потому были зоркими сердца на дела добрые.
Такой же усердной в молитвах была Степанида Власимовна. Как же согревало её сознание, что люди идут в храм, что поют в церковном слаженном хоре! У Александра Яковлевича голос низкий, бархатный, за душу брал.
Видно, было особое распоряжение по храму Святой Троицы. Православную святыню атаковали разные хозяйственные ведомства. Она требовалась под склады, под машинно-тракторную мастерскую. Душа старосты кровью обливалась: такую красоту, созданную руками православных зодчих, дедов и прадедов, такую опору и радость душе отдать на поругание и разорение!
– Спасём, – твёрдо сказал он прихожанам, – только потерпите чуток. Долго терпели, а теперь уж – скоро.
Когда в очередной раз власти потребовали ключи от Святой Троицы, сказал, что дома ключи. Запер двери храма на все засовы, а ключи и все церковные бумаги запрятал понадёжнее.
Всё перерыли служивые в доме, подполье перекопали, но ключей так и не нашли. Александра Яковлевича с ног сбили беспощадными тяжёлыми ударами, к телеге привязывали и таскали по Заворуевой и Коровинке. Полуживого привезли в больницу, оборванного, окровавленного. Через пару дней Степаниде Власимовне сказали: «Приезжайте завтра, он выздоровел». Приехала женщина назавтра, а он мёртв. Вот так-то.
Спасём Троицкую церковь.
Степанида Власимовна помнила его последнюю просьбу: «Спасём Троицкую церковь». Властям сказала, что не знает про документы. Сама прятала их, как могла. Ладной, светлой поднялась она рядом с мужем, церковным старостой. Красивая пара: он – смуглый, она – русоволосая. Детей рожала, дом исправно вела, Богу молилась. Самозабвенно они были привязаны друг к другу с Александром Яковлевичем. Мечтали вместе о дне, наполненном светом и звоном колоколов спасённой сельской церкви. И очень важной для русской души верой православной.
– Ау, хозяева, – постучали в её дом в ранний час люди в форме. – Ну, ладно, он – церковный староста. Тебя-то что сподвигнуло в монашки?
Степанида отвечала просто:
– А ничего не сподвигнуло. Мы родились русскими, православными. Православными и умрём.
Обняла детишек: Акулину, Михаила, Ваню, Пашу, Лену, Сашу и Андрюшу. Младшему Андрюшеньке было два года. Обошла часовенку бревенчатую, перекрестилась. Дети долго бежали вслед за подводой, увозящей мать.
Много страданий на своём веку приняла Степанида Власимовна. Детей распределили по людям. Тем, кто изъявил желание приютить «поповских отродий», начисляли трудодни.
Степаниду Власимовну увезли в Омск, а оттуда – в Тюмень. В архиве НКВД дочери потом нашли документы о том, что Степанида Власимовна Мезенцева расстреляна 14 октября 1937 года.
А в храме Святой Троицы с тех пор, как жестоко расправились с последним церковным старостой, разместился зерносклад. Тупые скребки скрежетали по нежелающим сдаваться великолепным росписям на стенах, библейским сюжетам, ликам святых…
Младшая из детей, Александра Александровна, с именем отца и его чёрными, как смородина, глазами, живёт в Лесном. Плоха здоровьем – ей 88-й год. Михаил и Иван погибли, защищая Родину от фашистов в годы Великой Отечественной войны. Павел пропал без вести. Андрей умер. Жил в Лесном. Трудился в службе электросвязи. Акулина Александровна и Елена Александровна живут в Тюмени. Все веруют глубоко и искренне.
P.S.: автор выражает признательность откликнувшимся на расспросы, предоставившим фотодокументы, а также тем, чьё мнение было уместно процитировать. Спасибо, Александра Александровна, Михаил Ильич, Акулина Александровна, Пётр Андреевич Мезенцевы, рассказавшие мне о трагедии семьи и её православных традициях.
Татьяна УСОЛЬЦЕВА, редактор Юргинской районной газеты «Призыв»
Фото из семейного альбома и архива районного музея
Смотреть фотографии
Подвижники нужны, как солнце.
У Родена есть скульптура «Идущий человек», у которой отсутствует голова. Когда у Дега, посетившего выставку, спросили, нравится ли ему эта работа, ответил:
– В нём великолепно передано движение.
– Фигура без головы?
– А разве головой ходят?
С точки зрения мастера, часть стоит целого. Так и храм Святой Троицы. Десятки лет стоял обезглавленным, напоминая несдавшуюся крепость. Не утратил своей великой силы духовного притяжения.Так и истинная вера. «Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом», – сказал апостол Павел. Каждый из нас без напряга даст своё определение веры, будь то взрослый или школьник. Для кого-то вера – это путь. К истине, к спасению. Избавление от грехов, слабостей и несчастий. Для кого-то – подвижничество, вопрос жизни и смерти.
Последний староста.
В документальной энциклопедии «Второе крещение Сибири» – летописи возрождения Тобольской епархии 1990-2010 годов» – о нём одна строка: «Последним старостой был Александр Мезенцев». Всё. И никаких внятных пояснений. Никаких подробностей. Что? Как? Почему? Три мучительных вопроса и огромное желание сделать хоть что-то, прояснить и найти свидетельства, пока эта возможность не канула в Лету.
Начну со святая святых. С любимой юргинцами Святой Троицы, свет которой неиссякаем. Даже сегодня, по прошествии ста с лишним лет, церковь продолжает излучать мощную энергетическую силу, пронизывая наше восприятие боголепием, утоляя духовную жажду. Расположенная на высоком месте и видимая со всех его улиц, она как заповедный центр. В горячие точки истории, под ветрами революций, войн, гонений, когда стирались с лица земли тысячи и тысячи подобных храмов, эта прекрасная и величественная церковь уцелела. Сегодняшний Троицкий храм – гордость юргинцев. Они сохранили свою церковь, а вместе с нею неповторимый облик села.
Святая святых.
По данным архивных документов у каменной Святой Троицы была деревянная предшественница, выстроенная в 1852 году, на каменном фундаменте с главным престолом во имя Святой Троицы и Трёх Святителей: Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоуста. В начале прошлого века деревянный храм был разобран, перевезён и вновь поставлен в селе Володино, где после октябрьских событий – полностью разрушен. А в Юргинском чаяниями прихожан на месте деревянной церкви был воздвигнут каменный храм. Проект разработал епархиальный архитектор Б.Цинке – опытный специалист, имевший многолетнюю практику проектирования и строительства культовых сооружений в Тобольской губернии. Новая церковь была двухэтажной с главным престолом в тёплом нижнем помещении в честь Трёх Святителей и престолом в летнем храме в честь Святой Троицы. Солидные пожертвования на строительство храма делал купец первой гильдии А.Кузнецов. К 1904 году церковь была выстроена. От бабушки Прасковьи Сидоровны Кузнецовой, человека светлого и набожного, слышала не раз, что яйца для скрепляющего раствора собирали со всех сёл и деревень, а кирпичи, грузя на телеги, передавали из рук в руки.
Церковь была великолепна. Крупные каменные двухэтажные объёмы создавались по троечастному принципу: храм с пятигранным алтарём, трапезная и колокольня с притвором – привычная для западно-сибирского зодчества схема. Особенность Троицкого храма – короткий объём трапезной и развитый притвор, ширина которого равна ширине храма. Храм венчало пятиглавие. Нанизанные на одну ось объёмы церкви образовывали чёткую, спокойную, продолговатую композицию «кораблём». Строгий характер декора соответствовал величественной простоте композиции. Помните, у поэта-зодчего Вознесенского:
И тогда безымянный заложник
Выйдет в сумерках на косогор.
Как слепую белую лошадь
Он ведёт за собою собор…
Храм преображает мир. Чистотой осеняет мироздание.
В приход Свято-Троицкого храма входили Юргинское, Палецкая, Колычева, Володино, Ахмыцкая, Заворуева, Хмелёвка, Боровой посёлок. Прихожан насчитывалось до 6000 человек. Штат церкви состоял из двух священников, одного диакона и двух псаломщиков. По архивным документам удалось установить имена церковных служителей, начиная с 1832 года – Алексей Стефанович Иваницкий и Стефан Дмитриевич Тюшев – до 1917 года. Последним настоятелем до закрытия храма был Николай Павлович Румянцев. Матушка отца Николая преподавала в воскресной школе. Это из архивов. А вот что сохранила людская память.
Живи на земле свято.
О подвижниках. В годы воинствующего атеизма храм не раз намеревались снести, по его высоким и метровым в ширину стенам не раз ударяла клин-баба. Да только не зря говорят, что истинно прекрасное остаётся прекрасным всегда, как бы хрупко и «смертно» не было. В них дух и вера предшествующих поколений. Вот и имя церковного старосты Александра Мезенцева, считаю, неотделимо от истории храма Святой Троицы.
«Ничто нас в жизни не может вышибить из седла…». Хорошие стихи, правда, про события более поздние, военной поры. Знать их церковный староста Александр Яковлевич, конечно, не мог. Мученической смертью пал за веру православную в 1929 году. Но жизненное правило такое имел, поскольку очень любил лошадей. Дом на взгорке в Заворуевой прямо у дороги стоял большой, крепкий, с затейливыми наличниками. Хозяйство крепкое вели Мезенцевы, порядок любили в крестьянских делах. Александр Яковлевич знатным коневодом слыл на всю округу. Навсегда запомнили Мезенцевы тот злосчастный день, когда семью раскулачивали: до юбок и платков всё увезли, увели скот, коня любимого увели. Выносливый, сильный, красивый был конь, грива до земли волной – он долго потом служил в милицейской повозке. Это решение властей Александр Яковлевич и Степанида Власимовна восприняли смиренно и сдержанно. Не из-за боязни расправы. Церковный староста вообще отличался невозмутимостью, благородной сдержанностью и глубокой набожностью. Не мог позволить себе озлобиться. Просто поколебалась с того дня уверенность в том, что ничто не может вышибить крепкого мужика с крепкой верой из седла.
В тяжкой ситуации Мезенцевы уповали только на Божью помощь: надо было как-то выживать семье с семью детьми. Впасть в бедность, оказаться в жалкой ситуации мысли не допускали.
В Заворуевой стояла деревянная часовня, на ярком солнечном пятачке, чистотой сияла. Александр Яковлевич за часовенкой смотрел. И в храме Святой Троицы с приходящими людьми церковные дела вёл. Времена были лихие, вера православная умирала прямо на глазах. А он говорил: «К Богу повернулся – спасён будешь, живи на земле свято».
Взрослые дочери вспоминают, что он был строг в домашних молитвах и постах, в храм ходил, не пропуская ни единой службы. Добрые яловые сапоги берёг, с собою брал и из Заворуевой в Юргу даже в самую непогодь, по бездорожью, босым шагал. В церкви обувался. Хоть и атеизм утверждался, народу много наезжало на службы. Не боялся староста проповедовать веру православную. Убеждён был: истоки и дела добрые, что совершает человек за короткий век свой, – от веры искренней. С материнским молоком испокон веков русский люд впитывал её, вбирал в себя, потому были зоркими сердца на дела добрые.
Такой же усердной в молитвах была Степанида Власимовна. Как же согревало её сознание, что люди идут в храм, что поют в церковном слаженном хоре! У Александра Яковлевича голос низкий, бархатный, за душу брал.
Видно, было особое распоряжение по храму Святой Троицы. Православную святыню атаковали разные хозяйственные ведомства. Она требовалась под склады, под машинно-тракторную мастерскую. Душа старосты кровью обливалась: такую красоту, созданную руками православных зодчих, дедов и прадедов, такую опору и радость душе отдать на поругание и разорение!
– Спасём, – твёрдо сказал он прихожанам, – только потерпите чуток. Долго терпели, а теперь уж – скоро.
Когда в очередной раз власти потребовали ключи от Святой Троицы, сказал, что дома ключи. Запер двери храма на все засовы, а ключи и все церковные бумаги запрятал понадёжнее.
Всё перерыли служивые в доме, подполье перекопали, но ключей так и не нашли. Александра Яковлевича с ног сбили беспощадными тяжёлыми ударами, к телеге привязывали и таскали по Заворуевой и Коровинке. Полуживого привезли в больницу, оборванного, окровавленного. Через пару дней Степаниде Власимовне сказали: «Приезжайте завтра, он выздоровел». Приехала женщина назавтра, а он мёртв. Вот так-то.
Спасём Троицкую церковь.
Степанида Власимовна помнила его последнюю просьбу: «Спасём Троицкую церковь». Властям сказала, что не знает про документы. Сама прятала их, как могла. Ладной, светлой поднялась она рядом с мужем, церковным старостой. Красивая пара: он – смуглый, она – русоволосая. Детей рожала, дом исправно вела, Богу молилась. Самозабвенно они были привязаны друг к другу с Александром Яковлевичем. Мечтали вместе о дне, наполненном светом и звоном колоколов спасённой сельской церкви. И очень важной для русской души верой православной.
– Ау, хозяева, – постучали в её дом в ранний час люди в форме. – Ну, ладно, он – церковный староста. Тебя-то что сподвигнуло в монашки?
Степанида отвечала просто:
– А ничего не сподвигнуло. Мы родились русскими, православными. Православными и умрём.
Обняла детишек: Акулину, Михаила, Ваню, Пашу, Лену, Сашу и Андрюшу. Младшему Андрюшеньке было два года. Обошла часовенку бревенчатую, перекрестилась. Дети долго бежали вслед за подводой, увозящей мать.
Много страданий на своём веку приняла Степанида Власимовна. Детей распределили по людям. Тем, кто изъявил желание приютить «поповских отродий», начисляли трудодни.
Степаниду Власимовну увезли в Омск, а оттуда – в Тюмень. В архиве НКВД дочери потом нашли документы о том, что Степанида Власимовна Мезенцева расстреляна 14 октября 1937 года.
А в храме Святой Троицы с тех пор, как жестоко расправились с последним церковным старостой, разместился зерносклад. Тупые скребки скрежетали по нежелающим сдаваться великолепным росписям на стенах, библейским сюжетам, ликам святых…
Младшая из детей, Александра Александровна, с именем отца и его чёрными, как смородина, глазами, живёт в Лесном. Плоха здоровьем – ей 88-й год. Михаил и Иван погибли, защищая Родину от фашистов в годы Великой Отечественной войны. Павел пропал без вести. Андрей умер. Жил в Лесном. Трудился в службе электросвязи. Акулина Александровна и Елена Александровна живут в Тюмени. Все веруют глубоко и искренне.
P.S.: автор выражает признательность откликнувшимся на расспросы, предоставившим фотодокументы, а также тем, чьё мнение было уместно процитировать. Спасибо, Александра Александровна, Михаил Ильич, Акулина Александровна, Пётр Андреевич Мезенцевы, рассказавшие мне о трагедии семьи и её православных традициях.
Татьяна УСОЛЬЦЕВА, редактор Юргинской районной газеты «Призыв»
Фото из семейного альбома и архива районного музея
Смотреть фотографии